Азиатские истории. Вокруг пика Аделунга. 1965

Содержание
  1. Преамбула
  2. Край, по сказочному дивный
  3. Про Аделунгов
  4. Про главного героя
  5. В годы войны и потом
  6. Пик Аделунга: внесём ясность
  7. Немного о Юрии
  8. Немного о датах
  9. Вместо заключения

На этой странице будет рассказана история, место действия которой —: вблизи пика Аделунга. Он располагается на северо-востоке Узбекистана, высота его составляет 4301 м. Это вторая по «росту» вершина страны (бывшей союзной республики), после пика Хазрат-Султан (4643 м, в прошлом — Имени XX Съезда КПСС).

Преамбула

Пик Аделунга находится в Срединном Тянь-Шане, что лежит между Северным Тянь-Шанем и Тянь-Шанем Южным. В просторечии этот край зовётся ещё Чаткало-Кураминсими горами — по двум хребтам в его юго-восточной части, которые называются, как ни странно, Кураминским и Чаткальским. Два других хребта, Пскемский и Угамский, относимых к тем же горам, чести быть отмеченными в названии не удостоились. Тем не менее, они тоже входят в понятие Чаткало-Курамиских гор.

Все четыре перечисленных хребта «ответвляются» от Таласского Алатау и протягиваются параллельно друг другу в юго-западном направлении почти до самой Сырдарьи у её излучины. Здесь почти смыкаются между собой территории Узбекистана, Таджикистана и Киргизии, образуя причудливый узор государственных границ, унаследованный от границ бывших союзных республик.

Вот в это-то краю и разворачивались события рассказанной далее истории. Однако прежде чем переходить к ней, нужно сказать о фоне, на котором она происходила.

Край, по сказочному дивный

Чтобы представить себе место действия, достаточно выехать из Ташкента в направлении на северо-восток, вдоль реки Чирчик. Что мы и сделаем. Оговорившись только, что наше путешествие проходит в середине 60-х годов прошлого века, и во-вторых — начинается поздней весной, продолжаясь до осени.

В этом путешествии сначала пересекаешь полосу предгорных степей, что летом превращаются в полупустыню. Однако весной эта полоса сплошь покрыта разноцветными тюльпанами, забивающими зелень травы. А среди моря травы и цветов прячется изобилие грибов — так называемых степных белых. С белыми грибами средней полосы России они не имеют ничего общего, будучи, как говорят знающие люди, родичами шампиньонов.

Но зато грибы эти на самом деле совсем-совсем белые. И недостаток у них один — будучи собранными, они хранятся очень недолго. И потому собиратели (а это все жители Ташкента, которые имею возможность выбраться за его пределы в подходящее время) озабочены главным образом их приготовлением и поеданием. Нет вкусней плова, чем приготовленный из баранины с добавлением этих грибов — сколько удалось собрать. А поскольку собрать их удаётся больше, чем съесть в плове — то сразу по возвращении в город всё несъеденноe маринуется. И потому зимой нет лучше закуси под водку, чем те же грибы, но в маринованном виде.

По преодолении полосы предгорий резко начинаются горы. Это те самые только то упомянутые четыре параллельных хребта (с северо-запада на юго-восток): Угамский, Пскемский, Чаткальский и Кураминский. Если предгорья — место весеннего паломничества собирателей грибов и тюльпанов, то в горы народ устремляется зимой. Правда, не весь — только любители зимних видов спорта. А именно — спорта лыжного. Обычного, бегового, эпоха горнолыжников начнётся только лет через пятнадцать, а то и двадцать.

Но наш вояж происходит летом. Да и любителей лыжников среди нас не густо от слова нет вообще. Да и откуда имя взяться в городе где за нормальную зиму снег выпадал раз, много два раза, и лежал не более трёх дней. Если, конечно, это таяние можно было назвать лежанием.

А потому наша дорога продолжается вдоль реки Пскем, разделяющей хребты Пскемский и Угамский. И вот тут мы оказываемся как в саду. Склоны гор заросли настоящими плодово-ягодными лесами. Тут можно видеть дикие яблони и дикие груши (и те, и другие — пригодны к поеданию), дикую алычу, дикий боярышник и дикий барбарис (там это вполне приличные по размеру деревья). А в подлеске — сплошные заросли ежевики. Разумеется, тоже дикой.

Но не это в тех лесах самое главное. Главное — это дикий грецкий орех, единственное место в мире, где он произрастает, и откуда пошли все его культурные разновидности. Это огромные деревья — не очень высокие, но в пару обхватов на круг, а то и больше. И орехи на них растут точно такие же, как те, что продаются на базарах всего мира, в том числе и в Греции — только ещё больше и вкуснее.

Так что это — тот самый

…край, по сказочному дивный
Где горят тюльпаны в облаках,
Где играет солнце в ручейках,
Где драконы водятся в горах,
Где ореховые ливни.
© Т/ф «Гляди веселей»

Так поётся в песенке из трёхсерийного телевизионного фильма про Ходжу Насреддина. Хоть и снятого весьма по мотивам «Повести о Ходже Насреддине» Леонида Соловьёва. Да и действие второй части книги происходит неподалёку, где-то на юго-восточных склонах Курамиского хребта. Хотя натурные съёмки фильма, как я думаю, снимались в Пенджикенте и на Шинг-Магинских озёрах — про них со временем тоже будет история.

Правда, драконов в том краю я не видел — а вот снежный барс есть реально. А также киики — это такой горный козёл с огромными саблевидными рогами. Улары (горные индецки) и кеклики (горные куропатки) тоже есть. Правда, всё это выше. Собственно же в лесах живёт кабан и дикий голубь — всё это едят. А в реке Пскем за полчаса можно натаскать — на голый крючок, методом якорения — полное ведро османчиков. Это рыбка это рыбка такая, длиной в ладонь, несколько смахивающая на форель, но являющаяся, как ни странно, родственником сазана и карпа. Её целиком, не чистя и не потроша, жарят в казане в раскалённом масле — буквально несколько минут, и готово.

Выше ореховые леса леса исчезают— они сменяются лесами арчёвыми. Арча — иначе древовидный можжевельник. Однако это не те хилые кустики, которые можно видеть в Европе. А здоровенные деревья, метров до 10-12 высотой, со стволом диаметром сантиметров до тридцати.

Потом исчезают и арчёвники — начинается зона альпийских лугов (в том числе и с пресловутыми эдельвейсами), где и живут киики, улары, кеклики. И где бродит снежный барс…

А над лугами уже голые скалы, на вершинах заснеженные до глубокого лета. Одна из таких вершин, расположенная на Пскемском хребте, в самом конце «узбекского» аппендикса между Казахстаном на севере и Киргизией на юге, и есть пик Аделунга.

Надо отметить, что в двух километрах к юго-западу находится пик Бештор, который всего на 2 метра ниже (4299 м), и при определённых углах обзора заслоняет пик Аделунга. С этим, видимо, и связано расхождение между высотами последнего, которые можно было найти в разных сетевых источниках.

Приведённая выше фотография сделана моим старым товарищем по Азии и Якутии, Борисом Манучарянцем уже в этом тысячелетии. Точка съёмки — близ впадения в Пскем его правого притока, реки Тепар. Отсканировано Алисой Деевой.

Про Аделунгов

Пик Аделунга назван в честь Николая Николаевича Аделунга (1889–1963) — человека с совершенно невероятной, казалось бы, судьбой. Он принадлежал к роду выходцев из Германии, давшему, однако России и СССР немало славных имён.

Первый документально известный представитель рода — Иоганн Кристоф Аделунг (Johann Christoph Adelung, 1732–1806), уроженец Померании. Большую часть жизни (с 1765 года и до смерти) он прожил в Саксонии, где стал не последним в то время теологом и филологом. Однако к нашей истории не имеет никакого отношения. Кроме того, что случайно оказался дядей прямого предка её героя.

Им был Фридрих фон Аделунг (Friedrich von Adelung, 1768-1843), родившийся, как и дядя, в Померании, в городе Шеттине (ныне Шецин на северо-западе Польши). Окончив Лейпцигский университет, оправился странствовать по Европе, и в конце концов в в 1794 году его занесло в Россию. Как оказалось, навсегда.

В в России бывший Фридрих стал именоваться Фёдором Павловичем, и под этим именем приобрёл известность как историк, филолог, библиограф и коллекционер, временами не чуждый административной м финансовой деятельности. В 1803 году был назначен наставником великих князей Николая (будущего императора) и Михаила Павловичей. После отбытия наставнического срока занимал различные должности, преимущественно связанные с наукой. За что и был облечён всякими званиями, а именно: действительный статский советник (1825), член-корреспондент и почётный член (1838) Петербургской Академии наук (по нечётным был почётным в ряде университетов).

У Фёдора Павловича было не менее шести детей, доживших до взрослого возраста — пять сыновей и одна дочь. Нас интересует второй сын, Карл Федорович (1803–1829). Он был дипломатом, секретарём Русской миссии в Персии. Убит вместе с Грибоедовым и другими сотрудниками миссии во время резни в Тегеране 11 февраля 1829 года. А внук, Николай Карлович, по одним сведениям — офицер, участник Балканской кампании, по другим — научный работник, и был отцом Николая Николаевича — героя этой истории.

Нужно заметить, что в роду потомков Фёдора Павловича были и другие ветви. Так, его дочь, Александра Федоровна (1802–1872), стала женой географа Петра Ивановича Кёппена. В числе их прямого потомства (затрудняюсь высчитывать, в каком колене) была Эльза Кёппен, вышедшая замуж за Альфреда Вегенера — того самого, с истории про которого и началась эта рубрика.

Ещё одна ветвь происходила от младшего сына, Николая Фёдоровича. Он был секретарём королевы Вюртембергской Ольги Николаевны. Выйдя в отставку в 1858 году в чине статского советника, занимался изданием трудов отца. И сам стал отцом Николая Николаевича Аделунга (1857—1917), но совсем другого — энтомолога, автора работ по систематике прямокрылах насекомых (по простому — кузнечиков, сверчков и прочих саранчёв).

Про главного героя

Наш же Николай Николаевич тоже не пошёл по стопам предков и сородичей. Он с юных лет подался в революционеры, стал членом РСДРП, участвовал во всех революциях и Гражданской войне. В революционной его деятельности отмечается участие в организации похорон Баумана, завершившися большой разборкой с полицией, повлекшей жертвы с обеих сторон.

Первую Революцию Н.Н. встретил на Юго-Западе России, где после Октябрьского переворота активно участвовал в Гражданской войне, а также занимался сопряжёнными с ней оргвопросами. В начале 20-х был советским эмиссаром при правительствах незалежных тогда ещё республик — сначала Бухарской, затем Хорезмской. Покинул Среднюю Азию в связи с заболеванием малярией. И в Москве поступает на сугубо конторскую работу — в Госплан СССР.

Однако до того по долгу службы Н.Н. немало бывал в горных районах Бухары. Где, видимо, и заразился другой болезнью: тягой к горным странствиям. И поэтому нет ничего странного, что по возвращении в «Европу» он занялся спортивными делами — в первую очередь туристскими, а затем и альпинистскими. Вероятно, с той же страстью, с какой ранее занимался делами революционными.

На почве чего и разошёлся с коммунистическим альпинистом номер один — Николаем Крыленко, по совместительству главным прокурором республики, позднее — наркомом юстиции, а ещё позднее — врагом народа и шпионом всяких разных разведок.

Николай же Николаевич в начале 30-х прекращает всякую деятельность, связанную с политикой, и выходит из рядов партии. Занимаясь преимущественно организацией туризма, в том числе детского, и альпинизма, он более или менее безболезненно пережил лихие 30–е, снявшись в это время в роли Талькава в первой экранизации «Детей капитана Гранта» (1936 год).

В конце 30-х, когда «Большой террор», казалось, пошёл на спад, Н.Н. продолжил как спортивную работу, так и практические занятия альпинизмом и туризмом. Он был в числе первых, награждённых в 1939 году значком «Турист СССР» — в то время каждый из этих значков имел номер и прочие атрибуты правительственной награды.

В годы войны и потом

Чем занимался Н.Н. в годы Войны — по доступным данным установить трудно. На сайте Память народа в Учётно-послужной картотеке офицерского состава обнаруживается следующее:

Общие сведения
Фамилия, имя, отчество: Николай Николаевич Аделунг
Дата рождения военнослужащего: 07.04.1889
Место рождения: Московская обл., г. Москва
Воинское звание: интендант 3 ранга

Служба
Дата начала службы: __.02.1918
Награды:
Медаль «За оборону Москвы»

Источник информации
Реквизиты документа: ЦАМО. Учётно-послужная картотека. Шкаф 3. Ящик 4.

Сведения не очень обильные, и позволяют сделать только некоторые предположения. Так, указание воинского звания свидетельствует о том, что в годы Войны Н.Н. находился на военной службе. Указание года начала службы — что, учитывая его богатое революционное прошлое, он вступил в РККА при её образовании. Отсутствие точной даты — следствие оформления карточки задним числом. Или — царившего в то время бардака, который «даже в кино отражён» (см. например, фильм «Красная Площадь»).

Медалью «За оборону Москвы», согласно Указу о её утверждении от 1 мая 1944 года, награждались:

…все участники обороны Москвы — военнослужащие Красной Армии и войск НКВД, а также лица из гражданского населения, принимавшие непосредственное участие в обороне.

Причём не менее месяца и только в период с 19 октября 1941 по 25 января 1942 годов — то есть в это время Н.Н. находился в Москве. И, теоретически рассуждая, мог как драться на передовой в составе Ополчения, так и тушить «зажигалки» в московских дворах. Однако по аналогии с другими известными спортсменами, он, скорее всего, служил по своей предвоенной спортивно-организационной специальности.

Про послевоенные годы жизни Н.Н.Аделунга известно не много. Разве что о организации им походов на Северный Кавказ и в Среднюю Азию, а также о руководстве рядом кружков и секций туристской и альпинистской направленности. Хотя именно в 50-е годы за некогда безымянной горой позади пика Бештор закрепилось, сначала среди коллег и товарищей, а со временем и официально, название «Пик Аделунга».

Пик Аделунга: внесём ясность

Однако тут есть одна неясность. В книге Л.В. Громова и С.А. Данильянца, изданной в Москве в 1982 году, приводятся такие сведения:

Аделунга — гора в северо-восточной части Пскемского хребта в Узбекской ССР. Названа в честь А. С. Аделунга — советского геолога, внесшего вклад в изучение геологии Кураминских и Чаткальских гор.

Источник информации не указан. И противоречит другим имеющимся сведениям. Вдова Н.Н. Аделунга (к сожалению, за давностью имени и отчества её не помню) много лет преподавала геоморфологию на геологоразведочном факультете Ташкентского политехнического института, не одно поколение геологов училось у неё этой науке.

В их числе был мой двоюродный брат, Федорчук Виктор Александрович, окончивший ТашПИ в 1972 году. И некоторое время учились они в одной группе с Юрием (в то время и в тех кругах известным как Жора) Аделунгом, сыном Николая Николаевича, о котором будет сказано далее.

Так вот, в кругах преподавателей и студентов геолфака ТашПИ вопрос о том, кто был эпонимом пика Аделунга, даже не обсуждался. Подобно вопросу, куда впадает Волга… Название же «пик Аделунга» (а вовсе не некая безликая гора) было широко известно в тех самых узких кругах.

Немного о Юрии

Николай Николаевич был отцом Юрия (Георгия) Аделунга (1945—1993)— известного автора и исполнителя собственных песен, из тех, кого традиционно (и неправильно) называют бардами. Турист и альпинист, он одно время учился на геолфаке ТашПИ — в сетевых его биографиях этот факт не отражён. И, насколько я знаю, ТашПИ Юрий так и не закончил.

Юрий — автор множества песен, одна из которых, «Мы с тобой давно уже не те», стала, как сейчас принято говорить, культовой в определённых кругах, в том числе и геологических, а также прочих экспедиционных.

В начале 90-х годов немало представителей тех самых кругов — альпинистов, спелеологов, просто геологов — целях снискания хлеба научного обратились к так называемоve промышленному пльпинизму. Не стал исключением и Юрий. Что, однако, для него закончилось трагически: 6 января 1993 года он погиб при работах на одном из московских высотных зданий.

Такие вот судьбы сплелись вокруг пика Аделунга.

Немного о датах

Вместо заключения будет рассказано — а какое отношение имел к описанной выше истории автор этих строк? Сразу замечу — очень косвенное. Но сначала — пара слов о датах все хобытий, которые будут фигурировать в историях этой рубрики.

Должен похвастятья — у меня от природы не очень плохая память, к тому же профессионыльно тренированная позднее по жизни. И до сих пор стараюсь бороться со стариком Альцгеймером, и пока не безуспешно.

Правда, к датам это относится в меньшей степени, чем к событиям. Наверное, у меня сильны пережитки палеолита в сознании, ведь наши предки, как известно, не пользовались абсолютной хронологией. А время отсчитывали по событиям, которые почему-то врезались в память. Например, так: это было в год, когда зимой было так холодно, что и старожилы не припомнят. Хотя старожилы — это такие люди, которые только и делают, что чего-то да не припомнят…

Ну так вот, события, описанные ранее в истории про железное дерево, произошли в 1964 году — в год, когда по экранам Ташкента, и, в частности, нашего ДК обувной фабрики (которую народ называл не иначе, чем клубом саможников) с триумфом прошёл фильм Леонида Гайдая «Операция «Ы» и другие приключения Шурика». А события следующего года, который и описаны в следующей истории, врезались в память ташкентцев знаменитым некогда (и ныне почти забытым) Ташкентским землетрясением.

Так вот, события, о которых будет говориться в заключении, легли на ленте времени аккурат между историей про Сымап и землетрясением, то есть пришлись на 1965-й год. Что подтверждалось ещё одним внешним репером — демонстрацией на экране всё того же клуба сапожников также культового фильма — «Великолепной семёрки» с Юлом Бриннером в главной роли.

Но вообще год, когда мне вспомнилось то или иное происшествие, я решил выносить в заглавие. Дабы потом не загибать пальцы, отсчитывая эту дату от какого=то памятного (мне) события.

Вместо заключения

Вот теперь можно и перейти к заключеню — а именно, осветить роль скорбного повествователя сей итории в е сюжете. Как уже говорилось, она была вполне скромной.Так случилось, что в тот год я не мог сопровождать отца в его постоянных летних разъездах. Точнее, его разъезды носили такой характер, что пацану неполных десяти лет в них было не место.

А девать меня было по прежнему некуда — мама летом была, как всегда, на обычных полевых работах, правда, в относительно комфортных условиях, на той самой реке Тепар, о которой упоминалось выше. И к тому же у её коллеги, Люси Быковской, было двое детей, двойняшки, Таня и Алик, годом меня старше. И были они в том же положении, что и я. А потому межсемейный совет постановил — отправить нас с отрядом САИГИМСа (это Среднеазиатский институт геологии и минерального сырья) в качестве дармовой рабсилы.

Тем более что в отряде имелся и воспитатель — племянник Люси, Володя, вполне взрослый парень. Было ему лет 16, и потому он находился в отряде на штатной должности коллектора. Правда, по совместительству пришлось ему поработать кем-то вроде Макаренки, на предмет контроля над трудновоспитуемыми подростками, то бишь над нами, малышнёй.

Однако всё это было ещё впереди. А пока предстоял отъезд из Ташкента. Казённая машина (ГАЗ-63, как сейчас помню) заехала за Люсей, её детьми и Володей — в район Чиланзара, если кто представляет тогдашнюю географию Ташкента (там же и институтская автобаза неподалёку находилась), и двинула в САИГИМС, это почти центр Ташкента. Где мужики погрузили казённое полевое имущество типа палаток, спальников и тому подобного инвентаря. А мужиков, к слову сказать, было всего двое — шофер (увы, не помню, как его звали) и Володя.

Зато была ещё Лора Мукимова, коллега и подруга мамы и Люси. Где её подобрали — честно говоря, тоже не помню. И почти укомплектованный отряд попилил через половину города в противоположный его конец, на улицу Шота Руставели, к тогда последним её домам. Там погрузились мы с мамой — и перед нами лежала Большая Дорога. Которая казалась «дорогой в Ирам — страну счастливых чудес…»

Впрочем, тогда всё происходило именно так, как описано в первом разделе этой истории: «край, по сказочному дивный» я описал по личным впечатлениям, которые отпечатались в моей памяти на всю жизнь. И добавить с сказанному мне нечего.

Потому что весь сезон протекал так, как было запланировано, без всяких происшествий и приключений. Мы с Таней и Аликом занимались всякими хозяйственными мелочами. Хотя главной нашей задачей было — отпугивать местных коров, ибо рядом была летовка кочевых таджиков — такое вот тоже бывает. И коровы эти упорно хотели пройти куда-нибудь, поесть там, или попить, через наш лагерь. Как это выглядело бы, осуществи они свои гнусные намерения — предоставляю читателю напрячь свою фантазию. Скажу только, что тогда я осознал мудрость мысли: «Корова — враг геологии». В верности которой мне неоднократно приходилось убеждаться и позднее.

Зато ишак, безусловно, лучший друг геолога. Правда, в обращении с ишаками я тогда освоил только самые основы. Но через год, на Шинг-Магианских озёрах, мне довелось несколько пополнить свои знания и умения.

Автор: alv

Про себя напишу потом

Добавить комментарий